Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй - Пётр Фёдорович Алёшкин
Заключение
Проведенное диссертационное исследование крестьянского протестного движения в России в условиях политики военного коммунизма и ее последствий в 1918—1922 гг. позволило сделать следующие выводы и обобщения.
Теоретическими предпосылками построения нового общества в Советской России являлись марксистские взгляды, сформировавшиеся в ХIХ веке в Западной Европе под воздействием невиданного ранее индустриального прогресса. По утверждению автора диссертации, объяснение политики большевистской власти нельзя ограничить только обусловленностью военного коммунизма трудностями военной интервенции и Гражданской войны. Советская модернизация (переход от традиционного, аграрного общества к современному) основывалась на марксистских предположениях о непосредственном переходе к социалистическому строительству через создание государственного производства и распределения. Сама модель политики военного коммунизма отражала соответствующее видение социализма в соответствии с марксистскими представлениями о всеобщей национализации и обобществлении средств производства, огосударствлении экономики, централизованном государственном распределении материальных благ. Однако применение ортодоксального марксизма к реалиям крестьянской страны, породившее в значительной степени проявления своего рода революционного ревизионизма (выраженные в ленинизме), носило утопический характер.
В результате изучения темы автор диссертации выработал собственное мнение по поводу утверждения о том, что марксизм являлся чуждой западноевропейской теорией, искусственно и даже случайно привнесенной и насаждаемой в России. Нам представляется, что это слишком упрощенный и неверный взгляд. Традиционалистские (почвеннические, общинные и даже сакральные) привычки российского крестьянина оказались созвучны многим марксистским идеям. Утопическая по содержанию марксистская мечта о грядущем коммунизме удачно легла на подготовленную (народниками, славянофилами и пр.) почву народных идеалов и ожиданий в российском обществе. Подобные созвучия проявились в синтетическом феномене советского коммунизма. Советский коммунизм объединил российскую традицию и идеологию коммунистической модернизации. Марксистская идея о бестоварном производстве и распределении, основанная на принципе справедливого распределения материальных благ, совпала с традиционным и консервативным образом натурального и общинного хозяйствования в российской деревне. Марксистские установки о построении бесклассовой общественной организации, ликвидации социального неравенства отвечали вековым ожиданиям устройства справедливого и гуманного общества, соответствующего пониманию правды и свободы в российской ментальности. Советский коммунизм, целью которого являлось достижение некой идеальной высшей формы человеческого общества, создал духовную основу модернизации в России.
Теоретико-методологическое осмысление изучаемой темы позволило констатировать, что государственная политика в отношении крестьянства должна учитывать наличие и действие объективных факторов. В книге утверждается, что спор о преимуществах и достоинствах различных форм хозяйствования в аграрной сфере в условиях многоукладной экономики конструктивно решен представителями научной школы А. В. Чаянова и Н. Д. Кондратьева, разработавшими синтезированную модель аграрной эволюции. Существуют объективные пределы повальной «капитализации» в сельском хозяйстве – эту сторону специфики аграрной эволюции недооценили сторонники марксизма. Объяснение существования определенной многоукладности форм хозяйствования на селе, в т.ч. в индустриально развитых странах, заложено во внутренней мотивационной основе хозяйственной деятельности как крупных хозяйств, так и мелких крестьянских. Эта деятельность управляется прежде всего внутренними регуляторами. Природа мотивации хозяйствования объясняет возможность и даже необходимость одновременного развития, наряду с крупными формами хозяйств, имеющими несомненные преимущества, мелких крестьянских хозяйств.
Как показало проведенное исследование, недооценка объективных закономерностей цивилизованной аграрной эволюции, которая не была учтена в условиях большевистских преобразований по марксистской модели, привела к просчетам и ошибкам в идеологии и осуществлении политики военного коммунизма, следствием чего стал системный кризис в стране весной 1921 г. Освещение последствий военного коммунизма в условиях перехода к нэпу дало возможность констатировать признание большевистской властью ошибочности предположений по поводу непосредственного перехода пролетарского государства к коммунистическому государственному производству и распределению в мелкокрестьянской стране. По мнению автора исследования, изменение политики, олицетворяемое с переходом от «штурма» (военный коммунизм) к «осаде» (нэп) не означало стратегической корректировки партийных установок. Доктрины большевистских теоретиков (Е. А. Преображенский, Н. И. Бухарин) ограничивались рамками марксистской коммунистической доктрины. Разногласия имели место в отношении тактических моделей в границах переходного периода от капитализма к коммунизму. Переход от военного коммунизма к нэпу в значительной мере совершался методами военного коммунизма.
Исследование крестьянского движения в условиях создания Советского государства выявило особенности и хронологию его трансформации. Автор работы осветил перерастание крестьянской революции 1917—1918 гг. в крестьянскую войну против политики военного коммунизма. Начало крестьянской войны авторы связывает с проявлением первого массового протеста крестьян против системы военного коммунизма (ноябрьско—декабрьские восстания крестьян в 1918 г., которые охватили почти половину территории, находившейся под контролем Советского государства), а также официальной констатацией большевистской властью появления «единого контрреволюционного фронта». В 1919—1922 гг. крестьянская война приобрела полномасштабный характер. Природа крестьянской войны на территории Советского государства оценивается авторыом в качестве войны гражданской по своему содержанию. Мощное крестьянское протестное движение охватило практически все регионы Советской Республики и создало опасность для самого государства.
На основании обобщения характеристики крестьянского сопротивления государственной политике Советского государства можно определить признаки крестьянской войны в период ранней советской истории: охват движением значительной территории, контролируемой повстанцами; элементы организованности в стихийном крестьянском движении: складывание единого военно-политического руководства в крупных восстаниях, объединяющего разрозненные действия отдельных повстанческих отрядов; создание повстанческой армии и штабов по руководству вооруженными повстанческими формированиями, включая сражения с регулярными армейскими частями Красной Армии; общие для всего движения лозунги, разработка и принятие социальных и политических программных документов. Постановка вопроса о взаимоотношениях социальной группы (крестьянство) и власти (государство). Борьба против политики общегосударственного масштаба, а не только его местных органов (в дореволюционном прошлом крестьяне поднимали оружие против помещиков, но не против государства). Такой политикой выступала единая общегосударственная политика в масштабе всей страны – политика военного коммунизма, в рамках которой получили законодательное оформление насильственные порядки для всей страны и осуществлялось ее проведение в отношении всего крестьянства страны. Вопрос об организации власти стал для крестьянства одним из ключевых: борьба не против государственной власти как таковой, а за справедливую народную власть, олицетворяемую с властью избранных народом Советов. Изменение общественного сознания проявилось не только в осознании собственной угнетенности, бесправия, обездоленности, безнадежности, не только в накоплении ненависти и неприятии государства, но и в разнообразных формах активного сопротивления, включая вооруженное. При этом характерными чертами крестьянской войны, как и в другие эпохи, стали стихийность и разрозненность крестьянских действий и в целом стихийный характер войны. Массовое участие крестьянства придавало сопротивлению силу, размах и остроту. Длительность войны объяснялась тем, что, будучи подавленной в одних районах, она вспыхивала с новой силой в других.
Автор диссертации сделал вывод, что историческое значение крестьянской войны заключалось в ее воздействии на политику государства, дальнейшее социально-экономическое и политическое развитие страны. Это проявилось в признании государственной властью ошибочности прежней политики и объявлением переход к нэпу. В то же время авторы не переоценивает проявление легитимации ряда крестьянских требований в новом Земельном кодексе, который был принят 30 октября 1922 г. и вводился в действие с 1 декабря. Новое советское земельное законодательство в определенной мере можно рассматривать как уступку, в духе нэпа, крестьянским интересам, однако основополагающим принципом советской земельной политики объявлялась национализация земли – крестьянство так и не дождалось обещанной социализации. Допущение элементов капитализма в экономической сфере нэпа сопровождалось одновременным ужесточением политической системы.
Результаты проведенного диссертационного исследования дали возможность автору работы получить обоснованные и достоверные заключения и оценки в интерпретации и понимании исторических событий и явлений, а также опровергнуть многие из до сих пор существующих мифов и искажений исторической истины. Во-первых, следует отметить, что нередко возможности крестьянского протеста получают преувеличенную характеристику. В этой связи важным вопросом является оценка степени угрозы крестьянского движения для Советского государства. Рассуждения о гипотетическом варианте объединения крестьянского протестного движения в масштабе всей страны (или хотя бы крупного региона), тем более о захвате власти в стране беспочвенны. Конечно, крупные протестные явления (антоновщина, махновщина, Западно-Сибирское восстание, «чапанка», «вилочное восстание», серовщина, Кронштадт и др.) создавали военную угрозу государству. Однако следует утверждать, что даже в условиях кульминации крестьянской войны не военная опасность являлась определяющей, а продовольственная угроза, которая могла поставить под сомнение само существование
